Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Уголовный процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
ИНСТИТУТ ЯЗЫКА УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ КАЗАХСТАНА: АНАЛИЗ НОРМАТИВНОЙ МОДЕЛИ С ЭЛЕМЕНТАМИ КОМПАРАТИВНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ <1>
Ю.П. ГАРМАЕВ, Н. ГАНТУЛГА, А.В. ВЕРЕЩАГИНА
--------------------------------
<1> В тексте статьи имеются следующие сокращения: КР - Кыргызская Республика; РБ - Республика Беларусь; РК - Республика Казахстан; РТ - Республика Таджикистан; РФ - Российская Федерация; УПК - Уголовно-процессуальный кодекс.
В период нахождения Казахстана в составе СССР регламентация языка уголовного процесса была подобной имевшейся в других союзных республиках <2>. Распад СССР послужил толчком к формированию оригинального института, хотя единая советская правовая основа еще влияет на его архитектонику и содержание.
--------------------------------
<2> О понятии и служебной роли языка уголовного судопроизводства см., например: Копылова О.П. Принцип языка в российском уголовном судопроизводстве. Тамбов, 2007. С. 10; Гришина Е.П. Юридическое закрепление принципа языка судопроизводства в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации // Администратор суда. 2015. N 2. С. 34 - 38.
Конструкция рассматриваемого института включает: 1) принцип языка судопроизводства; 2) его детализацию в статусах субъектов уголовно-процессуальных правоотношений и 3) гарантии реализации права лица пользоваться родным языком или языком, которым оно владеет <3>.
--------------------------------
<3> Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь от 16.07.1999 N 295-З (с изм. и доп. по сост. на 05.01.2016). URL: http://etalonline.by (дата обращения: 16.01.2016); Уголовно-процессуальный кодекс Кыргызской Республики от 30.06.1999 N 62 (с изм. и доп. по сост. на 07.08.2015). URL: http://online.adviser.kg, (дата обращения: 06.11.2015); Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 04.07.2014 N 231-V (с изм. и доп. по сост. на 24.11.2015). URL: http://online.zakon.kz (дата обращения: 14.01.2016); Уголовно-процессуальный кодекс Республики Таджикистан от 03.12.2009 (с изм. и доп. по сост. на 27.11.2014). URL: http://base.spinform.ru (дата обращения: 27.01.2016).
1. Принцип языка уголовного процесса в Казахстане предусматривает полиязычность производства по уголовным делам. Ее основой являются несколько конституционных положений. Во-первых, Конституция Казахстана допускает билингвистичность деятельности официальных учреждений, в которых используются в равной степени государственный казахский и официальный русский языки (ч. ч. 1, 2 ст. 7) <4>. Подобное положение есть в Законе РК "О языках в Республике Казахстан" (ст. ст. 4, 5, 8, 13) <5>. Во-вторых, конституционными нормами декларировано создание "условий для изучения и развития языков народа Казахстана" (ч. 3 ст. 7). В-третьих, запрещено нарушение принципа равенства перед законом и судом, в том числе по мотивам национальности и языка. В-четвертых, признаются свобода национальной самоидентификации и выбора языка общения и право пользования родным языком (ч. 2 ст. 14, ст. 19).
--------------------------------
<4> Конституция Республики Казахстан. Конституция принята на республиканском референдуме 30.08.1995. URL: http://online.zakon.kz (дата обращения: 21.01.2016).
<5> Закон РК от 11.07.1997 N 151-I "О языках в Республике Казахстан" (с изм. и доп. по сост. на 24.11.2015). URL: http://online.zakon.kz (дата обращения: 14.01.2016).
В соответствии с конституционными нормами УПК РК допускает наравне с казахским языком использование в уголовном процессе русского, а при необходимости - и других языков (ч. 1 ст. 30 УПК РК). Замена при производстве по конкретному делу государственного на другой язык происходит на основании решения правоприменителя (ч. 2 ст. 30 УПК РК).
Широкое усмотрение в определении языка процесса коренится в особенностях формирования казахской государственности. Казахстан - многонациональное государство. Почти 40% его граждан не относятся к титульной нации и не владеют / недостаточно владеют казахским языком. Низкая плотность населения - 6,3 человека на км2 (182-е место в списке государств по плотности населения) <6> - также влияет на особенности языковой политики, оцениваемой за период Независимости Президентом Казахстана Н.А. Назарбаевым как самая либеральная на всем постсоветском пространстве <7>. Следствием такой политики является отсутствие требования знания государственного языка, предъявляемого к лицам, принимающим гражданство Казахстана, замещающим государственные и муниципальные должности, и наличие в законе запретов на дискриминацию по мотивам национальности и языка при их отборе на службу <8>. Единственная должность, предусматривающая требование свободного владения казахским языком, - должность Президента Республики Казахстан (ч. 2 ст. 41 Конституции РК).
--------------------------------
<6> Population by sex, annual rate of population increase, surface area and density Population selon le sexe, taux d'accroissement annuel de la population, superficie et (continued - suite). URL: http://unstats.un.org/unsd/demographic/products/dyb/dyb2012/Table03.pdf (дата обращения: 01.03.2016).
<7> Выступление Президента Республики Казахстан Н.А. Назарбаева на XII сессии Ассамблеи народов Казахстана (Астана, 24 окт. 2006 г.). URL: http://www.zakon.kz (дата обращения: 14.01.2016).
<8> Статьи 15 - 16.1, 17 Закона РК от 20.12.1991 N 1017-XII "О гражданстве Республики Казахстан" (с изм. и доп. по сост. на 24.11.2015). URL: http://online.zakon.kz (дата обращения: 14.01.2016). См., например: ст. 16 Закона РК от 23.04.2014 N 199-V "Об органах внутренних дел Республики Казахстан" (с изм. и доп. по сост. на 02.11.2015). URL: http://online.zakon.kz (дата обращения: 14.01.2016); ст. ст. 6, 7 Закона РК от 06.01.2011 N 380-IV "О правоохранительной службе" (с изм. и доп. по сост. на 23.11.2015). URL: http://online.zakon.kz (дата обращения: 14.01.2016); ст. 16 Закона РК от 21.12.1995 N 2710 "Об органах национальной безопасности Республики Казахстан" (с изм. доп. по сост. на 24.11.2015). URL: http://online.zakon.kz (дата обращения: 14.01.2016); ст. ст. 28, 29 Конституционного закона РК от 25.12.2000 N 132-II "О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан" (с изм. и доп. по сост. на 04.12.2015). URL: http://sud.gov.kz (дата обращения: 14.01.2016); ст. 16 Закона РК от 23.11.2015 N 416-V "О государственной службе Республики Казахстан" (с изм. и доп. по сост. на 28.11.2014). URL: http://online.zakon.kz (дата обращения: 28.12.2015) и др.
Помимо определения языка процесса, рассматриваемый принцип фиксирует систему прав субъекта, не владеющего / недостаточно владеющего языком судоговорения. Из формулировки нормы ч. 3 ст. 30 УПК РК следует, что комплекс соответствующих прав возникает при наличии одного из двух юридических фактов: 1) лицо не владеет или 2) недостаточно владеет языком уголовного дела, определенным правоприменителем. Совершенно очевидно, что формулировка юридического факта "недостаточное владение языком процесса" порочна. Она одновременно допускает широкое усмотрение правоприменителя при разрешении ходатайства о предоставлении переводчика и провоцирует на злоупотребление процессуальным правом в силу своей аморфности. Ситуация усугубляется тем, что установление факта недостаточного владения языком судопроизводства не входит в предмет доказывания <9>.
--------------------------------
<9> См.: Верещагина А.В. Институт языка уголовного судопроизводства в преломлении судебной практики // Уголовное право. 2015. N 4. С. 89.
Перечень прав лица, восполняющих незнание языка процесса, весьма обширен и подобен имеющимся в законодательствах других государств СНГ. Он состоит из прав делать заявления; давать объяснения и показания; заявлять ходатайства; приносить жалобы; знакомиться с материалами дела; выступать в суде на родном или другом языке, которым субъект владеет; бесплатно пользоваться услугами переводчика, в том числе для перевода на язык судопроизводства той части судоговорения, которая происходит на другом языке; получать перевод необходимых материалов дела и документов, подлежащих в соответствии с законом обязательному вручению, при этом копии переводов должны заверяться (ч. ч. 3, 4, 5 ст. 30 УПК РК; ч. ч. 2, 3 ст. 21 УПК РБ).
Однако в УПК РК процессуальные возможности субъекта несколько шире. Дополнительно казахский закон закрепляет право на безвозмездное получение перевода той части судоговорения, которая происходит на другом языке и предусматривает бесплатный перевод документов, необходимых субъекту (т.е. фактически любых), а не только тех, которые подлежат обязательному вручению (сравните ч. 4 ст. 30 УПК КР и ч. 3 ст. 18 УПК РФ) <10>.
--------------------------------
<10> См., например: Макогон Л.В. Реализация принципа языка уголовного судопроизводства в стадии возбуждения уголовного дела // Мировой судья. 2008. N 11. С. 16 - 18.
Еще одной важной особенностью является обязательность заверения копий переведенных документов (ч. 5 ст. 30 УПК КР). То же имеет место в Таджикистане (ч. 3 ст. 18 УПК РТ). В других государствах, несмотря на отсутствие подобного указания в законе, вручаемые участникам процесса копии переведенных документов, вероятно, заверяются. Все же наличие четкого предписания исключает усмотрение при разрешении конфликтных ситуаций.
Таким образом, принцип языка уголовного процесса Казахстана имеет следующие особенности: 1) объективно обусловленная полиязычность; 2) детерминированное полиязычностью право правоприменителя самостоятельно определять язык судопроизводства; 3) неопределенность юридического факта привлечения переводчика к участию в деле - "недостаточное владение языком процесса"; 4) больший объем прав лица, пользующегося услугами переводчика, в сравнении с советским и постсоветским законодательством некоторых государств СНГ.
2. Детализация принципа языка уголовного процесса в статусах субъектов уголовно-процессуальных отношений - второй компонент рассматриваемого института. Законодатель, формулируя принцип, использует термин "участвующее в деле лицо", охватывающий всех лиц, вовлекаемых в орбиту уголовного процесса. Однако право пользоваться родным языком и производные от него возможности содержатся не во всех процессуальных статусах. По критерию их регламентации/нерегламентации все субъекты можно разделить на 3 группы:
1) субъекты, имеющие такие права (подозреваемый; лицо, в отношении которого ведется дело о применении медицинских мер принудительного характера; потерпевший; гражданский истец; свидетель; эксперт; специалист - п. п. 12, 13 ч. 9 ст. 64; п. п. 2, 5, 13 ч. 6. ст. 71; п. п. 5, 6 ч. 2 ст. 73; п. п. 2 - 4 ч. 3 ст. 78; п. 6 ч. 3 ст. 79; п. п. 9, 10 ч. 3 ст. 80; п. п. 5, 6 ч. 1 ст. 515 УПК РК);
2) субъекты, наделенные этими правами опосредованно через отсылку к норме о статусе представляемого лица или подобного субъекта (представители и законные представители потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя; подсудимый - обвиняемый; потерпевший - частный обвинитель - ч. 5 ст. 65, ч. 3 ст. 72, ч. 3 ст. 76 УПК КР);
3) субъекты, в процессуальных статусах которых такие права отсутствуют (судья; следственный судья; прокурор; начальник следственного отдела; следователь; дознаватель; начальник органа дознания; подсудимый; законный представитель несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого; законный представитель лица, в отношении которого ведется дело о применении принудительных мер медицинского характера; защитник; гражданский ответчик и его представитель; педагог; психолог; понятой; секретарь судебного заседания; судебный пристав; медиатор - ст. ст. 54, 56, 58, 59, 60, 62, 63, 70, 74, 75, 77, 82 - 85, 516, 537, 538 УПК КР).
Безусловно, системное толкование уголовно-процессуальных норм без труда позволит правоприменителю восполнить посредством аналогии закона выявленные в конструкциях процессуальных статусов пробелы и при наличии оснований положительно решать вопрос о предоставлении переводчика. Но правильнее, если уголовно-процессуальная процедура скрупулезно регламентирована. Такой подход позволяет избежать соблазна интерпретировать не очень внятные предписания в удобном ключе.
Особо следует остановиться на праве профессиональных участников (следователи, судьи, адвокаты и др.) пользоваться услугами переводчика. Совершенно очевидно, что содержащийся в формулировке принципа термин "участвующее в деле лицо" включает и их. Конечно, профессиональные участники процесса, скорее всего, знают либо государственный, либо официальный языки, на которых преимущественно осуществляется судоговорение. Но имеющаяся либеральная языковая политика и соответствующая ей нормативная база не исключают ситуаций незнания правоприменителем или защитником языка процесса по конкретному уголовному делу. Напомним, их статус не предполагает права пользоваться родным языком и услугами переводчика. Если правоприменитель, осуществляющий уголовное преследование, в соответствии с законом сам определяет язык уголовного дела, учитывая и свои языковые возможности, то защитник этот вопрос не решает. Поэтому крайне важна конкретизация этого момента, тем более что закон допускает осуществление защиты наряду с адвокатом по письменному заявлению супругом (супругой) или близким родственником, опекуном, попечителем или представителем организации, на попечении или иждивении которой находится подзащитный (ч. 2 ст. 66 УПК РК). Вероятность незнания языка процесса этими лицами выше, чем у профессиональных юристов.
Такой пробел в регламентации права защитника пользоваться родным языком или языком, которым он владеет, характерен для законодательства Беларуси, Кыргызстана, России и Таджикистана. Казахский законодатель пошел апробированным в законодательстве некоторых из перечисленных выше государств путем (ч. 1 ст. 63 УПК РБ; ч. 1 ст. 66 КР; ч. 1 ст. 59 УПК РТ). Он отчасти смягчил негативные последствия выявленного пробела через дефиницию переводчика, содержащую указание на возможность осуществления перевода для защитника (ч. 1 ст. 81 УПК РК).
3. Третьим компонентом рассматриваемого института являются гарантии реализации права участвующих в деле лиц пользоваться родным языком или языком, которым они владеют. В широком смысле к гарантиям следует отнести сам факт закрепления права и его конкретизацию в процессуальных статусах субъектов уголовного судопроизводства.
В узком смысле под гарантиями нами понимаются регламентация института переводчика и основания отмены решения при нарушении права лица пользоваться родным языком.
Что касается института переводчика, то в законе закреплены развернутое понятие переводчика, совокупность предоставляемых ему прав, наложенных на него обязанностей и возможность привлечения к ответственности (ст. 81 УПК РК). Так же фиксируется обширная система оснований его отвода, в том числе по мотиву некомпетентности (ст. 87, п. 2 ч. 1 ст. 92 УПК РК).
Будучи ограниченными объемом публикации, мы коснемся только одного элемента процессуального статуса переводчика - его прав. Регламентация этого аспекта статуса переводчика в законодательстве Казахстана более предпочтительна (тот же подход в Беларуси - ч. 3 ст. 63 УПК) в сравнении с Кыргызстаном, Россией и Таджикистаном. Как и в законах перечисленных государств, переводчик в Казахстане имеет право задавать вопросы для уточнения перевода, знакомиться с протоколами следственных действий, в которых он участвовал, и приносить жалобы на действия правоприменителя. Кроме того, ему предоставлены право отказаться от участия в деле в связи с недостаточностью знаний для осуществления перевода, право безопасного участия в процессе и право получения вознаграждения за выполненную работу (п. п. 3, 5, 6 ч. 2 ст. 81 УПК РК). Особенностью УПК РК являются нормы, конкретизирующие основания вознаграждения переводчика. Одна из них предусматривает незнакомое для российского законодательства основание получения вознаграждения в размере, определенном договором, если работа выполнялась по договоренности со стороной (п. 3 ч. 1 ст. 175 УПК РК). В соответствии с п. 1 ст. 177 УПК РК вознаграждение по такому основанию также относится к процессуальным издержкам.
В России процессуальные права переводчика минимальны. Он не может отказаться от участия в деле в связи с языковой некомпетентностью. Права на безопасное участие в процессе и вознаграждение за осуществленный перевод закреплены опосредованно, в рамках принципа охраны прав и свобод человека и гражданина и института процессуальных издержек (ч. 2 ст. 11, ч. 3 ст. 59, ч. 2 ст. 131 УПК РФ).
Второй гарантией в узком смысле является фиксация безусловного основания отмены постановленного с нарушением права пользоваться родным языком (языком, которым лицо владеет) приговора суда (п. 5 ч. 3 ст. 436 УПК РК). Важно, что в соответствии с казахским законом приговор отменяется не только при нарушении рассматриваемого права подсудимого, но и права потерпевшего (!). Кроме того, казахский законодатель, в отличие, например, от таджикского, указывает два самостоятельных основания отмены приговора - нарушение права пользоваться родным языком (или языком, которым лицо владеет) и права пользоваться услугами переводчика. В России и Таджикистане они закреплены как единое недифференцируемое право (п. 5 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ и ч. 2 ст. 375 УПК РТ). С чем связана особенность казахской трактовки, трудно судить. Скорее она носит "вкусовой" характер. Сложно представить ситуацию, когда лицо пользуется родным языком, но при этом у него нет переводчика.
Еще одной особенностью казахской регламентации основания отмены приговора является увязывание нарушения права пользоваться родным языком и услугами переводчика только с судебными стадиями. Подобный подход содержится в УПК РТ (сравните п. 5 ч. 3 ст. 436 УПК РК, ч. 2 ст. 375 УПК РТ и п. 5 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ). Может быть, корреляция нарушения только с судебными стадиями акцентирует их особое значение для разрешения дела по существу? В УПК КР приговор подлежит отмене при нарушении языка судопроизводства в целом (п. 5 ч. 3 ст. 352). Такой подход имеет преимущества. Во-первых, охватывается и досудебное, и судебное производство. Во-вторых, нарушение может заключаться не только в игнорировании права и в непредоставлении переводчика. Оно может состоять в предоставлении переводчика, не владеющего / недостаточно владеющего языком процесса или заинтересованного в исходе дела и др. В-третьих, такая формулировка касается всех не владеющих языком процесса участников, отсутствие учета языковой компетентности которых, конечно же, влияет на принимаемое по делу решение. Особняком стоит белорусское законодательство, не относящее нарушение права пользоваться родным языком к бесспорным основаниям отмены приговора (ст. 424 УПК РБ). Такая позиция имеет позитивные и негативные последствия. Отказ от абсолютизации отмены приговора по этому основанию - по сути, превенция от злоупотребления процессуальными правами <11>. Однако неверная или тенденциозная оценка владения/невладения языком процесса конкретным субъектом может привести к нарушению его прав и поставить под сомнение законность и обоснованность приговора.
--------------------------------
<11> Примеры таких злоупотреблений см.: Верещагина А.В. Указ. соч. С. 88, 89, 92.
Анализ уголовно-процессуального института языка судопроизводства в Казахстане позволил выявить ряд имеющих исторические и социальные корни особенностей: 1) генетическая связь структуры и содержания института с аналогичными институтами некоторых государств СНГ в силу единства нормативной основы на момент распада СССР; 2) появление в период независимости социально обусловленных оригинальных норм (билингвистичность уголовного процесса; допустимость определения иного, нежели государственный или официальный, языка производства по конкретному уголовному делу; укрепление процессуального статуса переводчика и др.); 3) некоторая непоследовательность регламентации права пользоваться родным языком (языком, которым лицо владеет) в процессуальных статусах участников уголовного процесса.
Список использованной литературы
1. Верещагина А.В. Институт языка уголовного судопроизводства в преломлении судебной практики // Уголовное право. 2015. N 4. С. 87 - 92.
2. Гришина Е.П. Юридическое закрепление принципа языка судопроизводства в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации // Администратор суда. 2015. N 2. С. 34 - 38.
3. Копылова О.П. Принцип языка в российском уголовном судопроизводстве: Учебное пособие / О.П. Копылова, А.В. Курсаев. Тамбов, 2007. 76 с.
4. Макогон Л.В. Реализация принципа языка уголовного судопроизводства в стадии возбуждения уголовного дела // Мировой судья. 2008. N 11. С. 16 - 18.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.