Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Предпринимательское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
К ВОПРОСУ О СОХРАНЯЮЩЕЙСЯ НЕОДНОЗНАЧНОСТИ ПОНИМАНИЯ ТЕРМИНА "ОСОБАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЗОНА" ПО РОССИЙСКОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ
И.В. ТЮРИН
Особые экономические зоны (далее - ОЭЗ) как экономическое и правовое явление продолжают представлять определенный интерес для отечественной науки в связи с важностью их реального и потенциального вклада в поступательный рост показателей отраслей народного хозяйства как на отдельных территориях внутри страны, так и в масштабах всего Российского государства. Данный институт был введен в отечественную правовую систему для целей дальнейшей корректировки путей экономического развития, расширения границ осуществления предпринимательской, в том числе инвестиционной, деятельности хозяйствующими субъектами сравнительно недавно - в конце 1990-х гг.
Обратимся к истории вопроса правового регулирования статуса ОЭЗ. Федеральным законом от 31 мая 1999 г. N 104-ФЗ "Об Особой экономической зоне в Магаданской области" (далее - Закон о Магаданской ОЭЗ) <1> был установлен правовой статус первой российской ОЭЗ, причем для сравнительно небольшой территории в границах РФ. Несмотря на то что в дальнейшем российское законодательство обогатилось единым универсальным источником, регулирующим вопросы правового статуса сразу для всех создаваемых в обозримой перспективе ОЭЗ, названный Федеральный закон, как и сама Магаданская ОЭЗ, продолжают официально действовать до 31 декабря 2025 г. (п. 1 ст. 7.1 данного Закона).
--------------------------------
<1> Федеральным законом от 18 марта 2023 г. N 84-ФЗ сфера действия Закона о Магаданской ОЭЗ была распространена также на территории Южно-Курильского, Курильского и Северо-Курильского городских округов Сахалинской области.
Универсальный нормативный правовой акт, посвященный основам правового статуса подавляющего большинства российских ОЭЗ, не имеющих уникального статуса, как это обстоит, например, с Магаданской ОЭЗ, был принят спустя шесть лет. Им стал Федеральный закон от 22 июля 2005 г. N 116-ФЗ "Об особых экономических зонах в Российской Федерации" (далее - Закон об ОЭЗ). Именно его положения по сей день, на наш взгляд, являются фундаментальными для создания, функционирования и ликвидации ОЭЗ как искусственно обособленных территорий со специальным режимом ведения предпринимательской и иной экономической деятельности.
В начале 2006 г. был принят еще один федеральный нормативный правовой акт в означенной области правового регулирования с указанием достаточно узкой территории его применения, подобно тому как это уже произошло в 1999 г. в связи с появлением Магаданской ОЭЗ, - Федеральный закон от 10 января 2006 г. N 16-ФЗ "Об Особой экономической зоне в Калининградской области и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации" (далее - Закон о Калининградской ОЭЗ).
В качестве особенности правового регулирования, заключенного в нормы данного Федерального закона, представляется рассматривать не только специально обозначенную территорию его действия, но и время его действия, намного превосходящее общий срок существования Магаданской ОЭЗ: Калининградская ОЭЗ может быть официально упразднена только после 31 декабря 2045 г. (ст. 21 названного Закона).
Однако только узкопрофильными федеральными законами при описании правового статуса ОЭЗ ограничиваться нельзя. Есть ряд других федеральных нормативных правовых актов общего и специального характера, затрагивающих некоторые вопросы правового статуса этих зон, в частности:
Налоговый кодекс РФ (часть вторая), ряд статей которого детально описывает налоговые льготы, применяемые при налогообложении резидентов ОЭЗ по различным федеральным, региональным и местным налогам (ч. 1 и 1.2-1 ст. 284, п. 27 ч. 3 ст. 149, п. 1 ч. 1 ст. 164 и др.);
постановления Правительства РФ о создании тех или иных ОЭЗ и наделении их законным статусом (например, Постановление Правительства РФ от 21 декабря 2005 г. N 784 "О создании на территории Елабужского муниципального района Республики Татарстан особой экономической зоны промышленно-производственного типа");
ведомственные акты (например, Приказы Минэкономразвития России от 30 января 2018 г. N 26 "Об утверждении формы свидетельства, удостоверяющего регистрацию лица в качестве резидента особой экономической зоны", от 6 ноября 2019 г. N 726 "Об утверждении примерной формы соглашения о передаче полномочий по управлению особой экономической зоной органу исполнительной власти субъекта Российской Федерации и о признании утратившими силу Приказов Минэкономразвития России от 4 августа 2016 г. N 502 и от 24 октября 2018 г. N 572") и некоторые другие акты, преимущественно технического и процедурного характера.
Неверным будет считать, что в затронутой нами сфере правового регулирования доминирует исключительно национально-правовой режим российского законодательства, поскольку при детальном изучении можно обнаружить и международно-правовые документы, применяемые в том числе на территории Российской Федерации к правоотношениям, складывающимся в связи с функционированием ОЭЗ. Здесь уместно выделить, например, Соглашение по вопросам свободных (специальных, особых) экономических зон на таможенной территории Таможенного союза и таможенной процедуры свободной таможенной зоны (заключено в Санкт-Петербурге 18 июня 2010 г.).
Несмотря на фактически произошедшую за последние десять лет трансформацию путей евразийской интеграции Российской Федерации с другими странами постсоветского пространства с переходом от построения между ними правоотношений Таможенного союза к построению правоотношений большего масштаба взаимововлеченности - уровня экономического союза, указанное Соглашение своей актуальности не утратило и постепенно было адаптировано под новую международную экономико-правовую реальность.
Очерчивая определенные контуры правового статуса ОЭЗ, данное Соглашение продолжает действовать в соответствии с другими, принятыми в более поздний период, международными нормативными правовыми актами, ратифицированными Российской Федерацией, такими как: Договор о Евразийском экономическом союзе, подписанный 29 мая 2014 г. (правовому регулированию статуса ОЭЗ в нем посвящена ст. 27), и Таможенный кодекс Евразийского экономического союза (ТК ЕАЭС), являющийся приложением N 1 к подписанному 11 апреля 2017 г. Договору о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза (в данном Кодексе вопросам организационного обеспечения существования ОЭЗ посвящены многочисленные правовые нормы (ст. ст. 11, 14, 15, 88, 99, 104 и др.)).
Прежде чем говорить о сложившемся к настоящему моменту легальном определении понятия ОЭЗ, отметим, что в юридической науке России данный вопрос имеет неоднозначное отражение. По сравнению с мнениями представителей отечественной экономической науки, которые нередко дают лаконичные, но емкие определения понятию ОЭЗ, например, предлагают их воспринимать в качестве одного из "институтов инновационного развития экономики" <2>, позиции ученых-правоведов представляются более сложными и противоречивыми.
--------------------------------
<2> См.: Клим И.В. Роль особых экономических зон в инновационном развитии мировой и российской экономики: автореф. дис. ... канд. экон. наук. М., 2008. С. 6.
Некоторыми авторами сделан следующий критический и неутешительный вывод: в отечественном научном поле отсутствует единообразный подход к пониманию того, что есть ОЭЗ, а в специальной литературе распространено синонимичное, но неоправданное использование терминов "особая экономическая зона", "свободная экономическая зона", "специальная экономическая зона", "зона свободной торговли" и даже "офшор" <3>. Представляется, что выявленная фактическая подмена терминологии, особенно в условиях наличия в российской действительности множественности разновидностей правовых режимов территорий со специальными условиями ведения предпринимательской и иной экономической деятельности, контрпродуктивна и, безусловно, препятствует корректному пониманию правовой сущности ОЭЗ.
--------------------------------
<3> См., например: Лисица В.Н. Особые экономические зоны в Российской Федерации. Новосибирск, 2010; Самойлова В.В. Триумфальное возвращение особых экономических зон: развитие экономики или пустые надежды? // Финансовое право. 2021. N 12. С. 35.
В то же время рядом российских авторов неоднократно и небезуспешно предпринимались попытки представить свое оригинальное понимание термина "особая экономическая зона", дополняющее или уточняющее дефиницию, закрепленную законодательно. В частности, в современной научной литературе ОЭЗ может трактоваться как "часть территории России с точно определенной границей и специальным режимом предпринимательской деятельности, устанавливающим более благоприятные, чем обычные, условия осуществления предпринимательской деятельности (отдельных ее видов)" <4>, или же как территория, одновременно обладающая специальными нормативно-правовым, договорно-правовым, организационно-правовым и правоохранительным режимами осуществления предпринимательской деятельности, равно как и специальным порядком управления, которые в совокупности устанавливают более благоприятные условия для ведения предпринимательской деятельности в сфере налогообложения, разрешительной системы, а также финансово-правового регулирования <5>.
--------------------------------
<4> Арутюнов Д.Р. Проблемы административно-правового регулирования предпринимательской деятельности в особых экономических зонах // Современное право. 2006. N 9. С. 24.
<5> См.: Гасумянова А.В. Правовой режим предпринимательства в особых экономических зонах Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2008. С. 6.
Наконец, некоторые специалисты подмечают, что неоднозначность понимания правового содержания термина "особая экономическая зона" присуща не только российской научной практике, она встречается и в зарубежном опыте. В частности, утверждается, что одной из наиболее распространенных в иностранных трудах выступает их трактовка как территорий, "основной целью создания которых является привлечение в экономику данного региона инвестиций вообще, безотносительно к тому, являются эти инвестиции внутренними или внешними" <6>.
--------------------------------
<6> Павлов П.В. Особые экономические зоны как механизм эффективного развития международной инвестиционной и инновационной деятельности // Мировая политика. 2013. N 1. С. 51 - 144.
Далее обратимся к легальному определению того, что сегодня следует рассматривать в качестве ОЭЗ, действующих на территории Российской Федерации. В статье 2 Закона об ОЭЗ сказано, что ОЭЗ представляет собой часть территории Российской Федерации, которая определяется Правительством РФ и где действует особый режим осуществления предпринимательской деятельности.
Несмотря на лаконизм приведенной формулировки, она не видится безупречной. Во-первых, к сожалению, Закон не уточняет, в чем именно заключается обозначенная в его тексте "особенность" режима. Безусловно, логичным будет заключить, что такой режим неким образом отличается от общего (общеустановленного) порядка ведения предпринимательской деятельности вне территорий ОЭЗ, но в то же время из текста подобного определения не следует единственного и очевидного вывода об исключительно льготном или преференционном режиме занятия бизнесом в любой существующей или будущей ОЭЗ.
На наш взгляд, именно этого в первую очередь ожидают от законодателя резиденты зон в качестве неотъемлемого условия для бесперебойного осуществления ими инвестиций в объекты хозяйственной деятельности внутри границ ОЭЗ. Только льготно-преференционный режим позволяет за счет наделения дополнительными правами заинтересованных лиц сбалансировать те прямые их обязанности по ведению инвестиционной деятельности, которые закон де-юре включает в качестве неотъемлемого элемента в структуру правового статуса хозяйствующих субъектов, зарегистрированных на территории ОЭЗ. Такой вывод можно сделать исходя из буквального толкования положений ч. 1 ст. 12, абз. 5 ч. 1 ст. 13 и абз. 4 ч. 3 ст. 20 Закона об ОЭЗ.
На наш взгляд, единственное обладающее конкретикой уточнение по поводу особого характера условий экономической деятельности в рамках ОЭЗ заключено в ст. 2 Закона об ОЭЗ: "Также может применяться таможенная процедура свободной таможенной зоны", поскольку в этом случае наблюдается прямая отсылка к нормам гл. 27 ТК ЕАЭС.
Так, в ч. 1 ст. 201 ТК ЕАЭС говорится о гарантированно льготном характере деятельности в свободной таможенной зоне <7>: в пределах территории зоны или ее части иностранные товары и товары ЕАЭС размещаются и используются без уплаты таможенных пошлин, налогов, равно как и специальных, антидемпинговых, компенсационных пошлин при соблюдении всех условий, предписанных законом.
--------------------------------
<7> Под свободными экономическими зонами ТК ЕАЭС совокупно понимает не только ОЭЗ, учрежденные в Российской Федерации, но и другие подобные им по правовому статусу территории с особыми условиями ведения предпринимательской деятельности, которые были учреждены по законодательству остальных стран - членов ЕАЭС согласно абз. 2 ч. 2 ст. 2 ТК ЕАЭС.
Однако при изучении прочих предписаний в тексте Закона об ОЭЗ становится ясно, что очень многие статьи данного Закона не позволяют прямо говорить о проявлении сугубо льготного подхода к определению правового статуса резидентов ОЭЗ, речь нередко идет просто об особом порядке деятельности (ч. 2.3 ст. 10), о перечне допустимых действий (абз. 7 ч. 2.2 ст. 10) или об особых государственных органах правового регулирования и управления (ч. 2 ст. 6 или ч. 29 ст. 37) и проч. Некоторые исключения из приведенного выше фактического подхода все же изредка встречаются (например, это положения ст. 38 Закона об ОЭЗ, напрямую гарантирующие резидентам зон неприменение в отношении них ухудшающих их правовое положение как налогоплательщиков новелл законодательства РФ, ее субъектов или муниципальных образований).
Возможным кратчайшим выходом из сложившейся ситуации неоднозначного отражения законодателем льготности и преференционности при описании особого характера правового режима, действующего на территории российских ОЭЗ, могло бы стать воспроизведение в ст. 2 Закона об ОЭЗ положений из ст. 8 упоминавшегося Соглашения по вопросам свободных (специальных, особых) экономических зон на таможенной территории Таможенного союза и таможенной процедуры свободной таможенной зоны.
В статье 8 Соглашения четко сообщается о том, что на территориях всех таких экономических зон, созданных в странах - членах Таможенного союза ЕАЭС, действует особый правовой режим осуществления предпринимательской деятельности, заключающийся в предоставлении резидентам зон особого режима национального налогообложения, равно как и в создании прочих, более благоприятных условий для занятия резидентами предпринимательской деятельностью, чем установлены вне территорий данных зон.
Иными словами, в Соглашении, а не в Законе об ОЭЗ дается пусть и обобщенное, но вполне понятное подтверждение тому, что особый тип правового режима каждой свободной или иной экономической зоны в любой стране - члене Таможенного союза ЕАЭС, в том числе в России, должен заключаться в исключительно льготно-преференционной модели выстраивания правоотношений между субъектами бизнеса и государством.
В то же время проблема верного понимания особого характера деятельности, осуществляемой в ОЭЗ, не выступает единственной при построении адекватной картины научного восприятия понятия особой экономической зоны. Есть и определенные сложности с описанием правового механизма территориального формирования зон в границах Российской Федерации: в абз. 2 ст. 2 Закона об ОЭЗ прямо не уточняются предельные географические параметры территорий ОЭЗ.
Ответом на вопрос о том, какими же они могут быть на практике, пожалуй, следует считать норму ч. 1 ст. 6 Закона об ОЭЗ, указывающую на то, что Правительство РФ уполномочено принимать решения о создании ОЭЗ либо на территории одного субъекта РФ или на территориях сразу нескольких субъектов РФ, либо на территории одного муниципального образования или одновременно на территориях двух и более муниципальных образований.
Представляется, что подобный подход законодателя свидетельствует о попытке создать на национальном уровне гибкий механизм подстраивания границ вновь создаваемых ОЭЗ под традиционно сложившееся экономико-географическое районирование нашей страны, но в то же время эта гибкость не является абсолютной: образование территорий как всех новых, так и действующих ОЭЗ должно строго учитывать уже установленное административно-территориальное деление Российской Федерации.
Впрочем, точному пониманию работы правового механизма территориального формирования ОЭЗ, на наш взгляд, препятствует сохраняющаяся неточность формулировки действующего Закона. Из текста ч. 1 ст. 6 Закона об ОЭЗ не совсем понятно следующее: во-первых, можно ли законно объединить в одной ОЭЗ территории граничащих между собой муниципальных образований, но относящихся к разным субъектам РФ; во-вторых, может ли гипотетически ОЭЗ, создаваемая на территории отдельно взятого субъекта РФ, полностью включать в себя всю его территорию. Можно задаться аналогичным и даже более масштабным вопросом: может ли ОЭЗ, формируемая одновременно в нескольких субъектах РФ, занимать всю их суммарную территориальную площадь?
Уточним, что согласно ч. 2 ст. 6 Закона об ОЭЗ высшие исполнительные органы государственной власти одного или нескольких субъектов РФ совместно с исполнительно-распорядительными органами одного или нескольких муниципальных образований подают специальную заявку на создание ОЭЗ, иными словами, здесь речь идет о коллективной и публичной межуровневой заявке "снизу".
Исходя из указанного положения Закона, можно предположить, что, поскольку в подаче заявки через своих уполномоченных представителей принимают участие не только заинтересованные в создании ОЭЗ пограничные муниципальные образования, но и субъекты РФ, на территории которых эти образования располагаются, то учреждение межмуниципальных и одновременно с этим межрегиональных ОЭЗ не встретит особых препятствий. На наш взгляд, в подобном случае всем органам публичной власти - заявителям будет достаточно обосновать целесообразность и эффективность создания ОЭЗ для решения местных или даже региональных задач, как этого требует действующий Закон в ч. 2 ст. 6.
Впрочем, такие предположения при всей их полезности и целесообразности пока остаются исключительно умозрительными, так как реальная российская практика с подобным опытом еще не встречалась. Из десятков существующих сегодня и уже упраздненных ранее ОЭЗ нет ни одной, которая бы смежно охватывала территории в составе сразу двух или более субъектов РФ <8>.
--------------------------------
<8> По данным, представленным в справочной информации "Перечень особых экономических зон" (материал подготовлен специалистами СПС "КонсультантПлюс").
Однако опыт создания ОЭЗ по межмуниципальному территориальному признаку в Российской Федерации все же можно обнаружить. В частности, уже утратившее юридическую силу Постановление Правительства РФ от 3 февраля 2007 г. N 71 "О создании на территории Ставропольского края особой экономической зоны туристско-рекреационного типа" <9> учреждало ОЭЗ на площади, объединяющей территорию сразу нескольких городов (таких как Ессентуки, Железноводск, Кисловодск, Лермонтов, Пятигорск) и муниципальных районов: Минераловодского и Предгорного.
--------------------------------
<9> Утратило силу в связи с принятием Постановления Правительства РФ от 28 сентября 2016 г. N 978 "О досрочном прекращении существования особых экономических зон".
Сегодня такой подход в образовании ОЭЗ также можно увидеть, например, в действующем Постановлении Правительства РФ от 27 мая 2020 г. N 764 "О создании на территориях муниципальных районов Ишимбайский район и Стерлитамакский район Республики Башкортостан особой экономической зоны промышленно-производственного типа", где, как можно судить по названию, охватывается территория сразу двух муниципальных районов. Похожая ситуация складывается с организационно-территориальным подходом, заложенным в содержании Постановления Правительства РФ от 27 сентября 2021 г. N 1615 "О создании на территориях муниципальных образований "городской округ Иваново" и "Родниковский муниципальный район" Ивановской области особой экономической зоны промышленно-производственного типа".
Существуют и актуальные примеры ОЭЗ, организованных на базе объединения территорий трех муниципальных образований. Здесь можно назвать зону технико-внедренческого типа, созданную во исполнение Постановления Правительства РФ от 27 мая 2020 г. N 763 "О создании на территориях Энгельсского, Балаковского муниципальных районов и муниципального образования "Город Саратов" Саратовской области особой экономической зоны технико-внедренческого типа". Однако примеров объединения в границах одной, все еще действующей ОЭЗ территорий большего числа (четыре и более) муниципальных образований, приходящихся на отдельно взятый субъект РФ, отечественная практика пока не знает.
Отметим, что существуют представляющие определенный научный интерес и при этом немногочисленные прецеденты, когда площадь той или иной ОЭЗ видоизменялась со временем. Яркой иллюстрацией может послужить ОЭЗ "Эльбрус", расположенная в границах Кабардино-Балкарской Республики.
Изначально в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 14 октября 2010 г. N 833 "О создании туристического кластера в Северо-Кавказском федеральном округе, Краснодарском крае и Республике Адыгея" и до внесения в него изменений названная ОЭЗ включала в состав земельные участки, находящиеся на территории Черкесского, Чегемского и Эльбрусского районов КБР, затем она была увеличена за счет земельных участков в границах Зольского района КБР <10>, но впоследствии из ее состава полностью убрали земли первых двух из вышеперечисленных муниципальных районов <11>.
--------------------------------
<10> Согласно Постановлению Правительства РФ от 29 декабря 2011 г. N 1195 "Об особых экономических зонах в Северо-Кавказском федеральном округе" до внесения в него изменений.
<11> Согласно Постановлению Правительства РФ от 29 сентября 2016 г. N 980 "Вопросы создания особых экономических зон туристско-рекреационного типа на территории Иркутской области и Кабардино-Балкарской Республики".
Представляется, что подобный полезный опыт явно свидетельствует о потенциальной возможности пространственной трансформации существующих ОЭЗ, границы которых могли быть первоначально установлены неудачно, без учета всех природно-географических, социально-экономических и прочих существенных факторов. В то же время таких прецедентов на практике представлено пока очень мало, и в подавляющем большинстве объемы территорий действующих ОЭЗ остаются неизменными с момента их создания.
Теперь попробуем ответить на еще один, ранее поставленный в настоящем исследовании вопрос: может ли в обозримом будущем ОЭЗ, создаваемая в границах отдельно взятого субъекта РФ, на законных основаниях полностью занимать всю его территорию? Прямых запретов к тому не имеется, однако накопленный более чем за 15 лет опыт убедительно доказывает: к подобной практике Правительство РФ пока не прибегало. Более того, в уже принятых по вопросу учреждения отдельных ОЭЗ постановлениях Правительства РФ, в том числе в перечисленных выше, всегда используется фактически стандартизованная формулировка с точным указанием одного или нескольких муниципальных образований, на территории которых внутри субъекта РФ образовывается ОЭЗ.
При этом абсолютно во всех случаях в подобных формулировках уточняется, что ОЭЗ расположены только на земельных участках, определяемых соглашением о создании каждой зоны. Иными словами, отсюда можно сделать логичный вывод о том, что даже не вся территория каждого муниципального образования может включаться в состав ОЭЗ, а лишь ее часть, поскольку этот вопрос всегда решается индивидуально путем заключения соответствующего соглашения.
Однако подобно тому, как до сих пор нет единства в подходах к составлению точной научной дефиниции для термина "особая экономическая зона", так не наблюдается единства и при характеристике ОЭЗ как существующего экономического и правового явления в разных профильных российских законах, посвященных регулированию их статуса. В связи с этим напомним, что выше в настоящем исследовании упомянуты два федеральных закона, касающихся специального правового статуса некоторых российских ОЭЗ, несколько отличного от универсального его нормативного описания, включенного в текст Закона об ОЭЗ. Попытаемся по возможности обстоятельно сравнить сразу несколько встреченных подходов к определению того, чем являются ОЭЗ с точки зрения разных источников действующего российского права.
В абзаце 2 ст. 3 Закона о Магаданской ОЭЗ сказано, что ОЭЗ - это территория, которая расположена в административных границах города Магадана и на которой в соответствии с данным Федеральным законом устанавливается особый правовой режим хозяйственной деятельности и применяется таможенная процедура свободной таможенной зоны.
Существенные отличия от ранее упомянутой единой дефиниции ОЭЗ из Закона об ОЭЗ здесь заключаются в следующем. Во-первых, география формирования Магаданской ОЭЗ сразу четко очерчена - зона ограничена лишь городской чертой и, по сути, не подразумевает возможного включения в ее территорию частей других муниципальных образований Магаданской области, равно как и частей территорий других субъектов РФ.
Во-вторых, речь здесь идет не о предпринимательской, а о хозяйственной деятельности на территории Магаданской ОЭЗ, в то же время при всей внешней и поверхностной синонимичности этих понятий для юридической науки <12> и практики <13> они не являются полностью тождественными и имеют разное правовое содержание, тем более отечественное законодательство в настоящий момент не определяет напрямую, что следует понимать под хозяйственной деятельностью <14>.
--------------------------------
<12> См., например: Предпринимательское право: современный взгляд: монография / отв. ред. С.А. Карелина, П.Г. Лахно, И.С. Шиткина. М., 2019 (§ 2.5); Лаптев В.В. Предпринимательское право: понятие и субъекты. М., 1997. С. 21; Ручкина Г.Ф. Понятие и содержание экономической деятельности и ее соотношение с хозяйственной и предпринимательской деятельностью // Юрист. 2003. N 2. С. 20.
<13> Например, в Постановлении Арбитражного суда Московского округа от 30 января 2020 г. N Ф05-23756/2019 по делу N А40-18628/2019 отмечено: "Системное толкование действующих нормативных актов позволило судам сделать обоснованный вывод о том, что понятие "хозяйственная деятельность" является понятием более широким, чем понятие "предпринимательская деятельность".
<14> В то же время отечественным законодателем довольно давно в абз. 3 ч. 1 ст. 2 ГК РФ дано четкое определение того, что он понимает под предпринимательской деятельностью. Упоминание же дефиниции хозяйственной деятельности можно найти не в основополагающих федеральных законах, а только в подзаконных нормативных правовых актах, связанных с некоторыми экономическими сферами деятельности (например, в п. 5.33 ГОСТ Р 52104-2003 "Национальный стандарт Российской Федерации. Ресурсосбережение. Термины и определения", утв. Постановлением Госстандарта РФ от 3 июля 2003 г. N 235-ст).
В-третьих, таможенная процедура свободной таможенной зоны на территории Магаданской ОЭЗ профильным Федеральным законом установлена как непременный атрибут правового статуса этой зоны, однако согласно соответствующей норме ст. 2 Закона об ОЭЗ такая таможенная процедура может как применяться, так и не применяться в конкретной ОЭЗ: иными словами, в ОЭЗ универсального образца, в отличие от Магаданской, данный вопрос может решаться индивидуально Правительством РФ, а не через прямые предписания отдельных норм Закона об ОЭЗ.
Подводя итог этому сравнению определений понятия ОЭЗ из двух приведенных Федеральных законов, отметим, что снова, как и в случае с упомянутой выше нормой Закона об ОЭЗ, неясны точные признаки особого характера ведения деятельности в Магаданской ОЭЗ, так как фактически не подчеркивается льготно-преференционный характер такой деятельности, говорится лишь о применении таможенной процедуры свободной таможенной зоны на территории данной ОЭЗ (правда, применяемой теперь уже в обязательном порядке).
В рамках логики дальнейшего сравнения обратимся к нормам Закона о Калининградской ОЭЗ для обстоятельного изучения заложенного в нем еще одного подхода законодателя к определению сущности ОЭЗ. В пункте 1 ч. 1 ст. 2 данного Закона указано, что под Калининградской ОЭЗ понимается "территория Калининградской области и примыкающие к ней внутренние морские воды и территориальное море РФ, в пределах границ которых действует специальный правовой режим осуществления хозяйственной, производственной, инвестиционной и иной деятельности, а также применяется таможенная процедура свободной таможенной зоны".
Как видно из цитируемого текста ст. 2, рассматриваемая ОЭЗ также имеет ряд специфических черт своего правового режима, отличающих ее одновременно как от ОЭЗ, создаваемых в соответствии с Законом об ОЭЗ, так и от Магаданской ОЭЗ. Кроме того, можно отметить следующее. Во-первых, география зоны включает не только территорию конкретного субъекта РФ (причем в Законе о Калининградской ОЭЗ нет уточнений о привязке к границам муниципальных образований в отличие от того, как это было сделано в Магаданской области, где речь шла именно и только о городской черте города Магадан), но и территории прямого федерального подчинения, занятые внутренними морскими водами и территориальным морем Российской Федерации <15>. Представляется, что данный случай правового регулирования выглядит достаточно уникальным, ведь та же ст. 6 Закона об ОЭЗ подобных законных возможностей при учреждении ОЭЗ универсального типа не предусматривает в принципе.
--------------------------------
<15> Такой очевидный вывод можно сделать на основании п. 1 ст. 1 и п. 1, 3 и 4 ст. 2 Федерального закона от 31 июля 1998 г. N 155-ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации", а также ч. 1 и 2 ст. 5 и ч. 1 ст. 8 Водного кодекса РФ.
На территории Калининградской ОЭЗ устанавливается не особый, как это было подчеркнуто в случаях с Законом об ОЭЗ и с Законом о Магаданской ОЭЗ, а специальный режим деятельности. Безусловно, в современном русском языке понятия "специальный" и "особый" семантически друг другу родственны, что подтверждают и отечественные языковеды <16>, однако для специалистов-правоведов "особый правовой режим" и "специальный правовой режим" не всегда тождественны как юридические термины, что можно тезисно обнаружить в различных научных источниках <17>.
--------------------------------
<16> См., например: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд. М., 2006.
<17> См., например: Ершова И.В. Специальный правовой режим деятельности субъектов малого и среднего предпринимательства: доктринальные и законодательные подходы // Журнал предпринимательского и корпоративного права. 2016. N 2. С. 22 - 26; Мохов А.А. Правовые режимы осуществления предпринимательской деятельности // Сборник научно-практических статей II Международной научно-практической конференции "Актуальные проблемы предпринимательского и корпоративного права в России и за рубежом" / под общ. ред. С.Д. Могилевского, М.А. Егоровой. М., 2015; Тарасенко О.А. Формирование доктрины и законодательства о правовых режимах банковской деятельности // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2021. N 1. С. 105 - 132; Батыров М.В. Административно-правовые основы функционирования особых экономических зон в Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 7 (последний из приведенных выше авторов, помимо особого и специального правовых режимов, выделяет и многие другие - административный, налоговый и т.д.).
Так можно ли обоснованно считать эти термины прямыми синонимами для отечественного законодателя? Возможный ответ следует поискать на уровне международного законодательства Российской Федерации. В связи с этим обратим внимание на представляющее научный интерес обстоятельство: текст обозначенного выше Соглашения по вопросам свободных (специальных, особых) экономических зон на таможенной территории Таможенного союза и таможенной процедуры свободной таможенной зоны, в отличие от формулировок, отраженных непосредственно в российских федеральных законах, в ст. 8 де-факто и без каких-либо оговорок приравнивает по содержанию особый правовой режим к специальному. Можем предположить, что для внесения окончательной ясности в решение поднятого вопроса этот подход следует имплементировать и во все национальные законы, касающиеся регулирования правового статуса любых ОЭЗ.
Еще одна специфическая и довольно заметная черта элементов правового статуса Калининградской ОЭЗ такова: в числе видов деятельности, которые могут законно осуществляться на условиях специального правового режима в границах Калининградской ОЭЗ, указан список таковых, причем перечень этот открытый, в нем упомянуты хозяйственная, производственная, инвестиционная и иная деятельность.
С одной стороны, приведение в ст. 2 профильного Федерального закона такого перечня является довольно близким по букве закона к содержанию процитированной ранее ст. 8 Соглашения по вопросам свободных (специальных, особых) экономических зон на таможенной территории Таможенного союза и таможенной процедуры свободной таможенной зоны, где список видов разрешенной деятельности также является открытым: там названы предпринимательская и иные виды деятельности.
С другой стороны, критерии именно такой типологизации законных видов деятельности, осуществляемых на территории Калининградской ОЭЗ, вызывают не меньше вопросов, чем неоправданный лаконизм формулировки ст. 2 Закона об ОЭЗ про допустимую в ОЭЗ универсального типа деятельность, равно как и ст. 3 Закона о Магаданской ОЭЗ, слишком кратко называющей виды деятельности, которыми можно легально заниматься в границах Магаданской ОЭЗ <18>.
--------------------------------
<18> Поясним данный тезис подробнее: хозяйственная деятельность представляется более широким явлением, чем производственная или инвестиционная деятельность, которые все же следует воспринимать как отраслевые и, соответственно, более узкие подвиды хозяйственной деятельности, а не прямо противопоставлять их ей, как это было сделано в приведенном нами тексте закона (по этому вопросу см., например: Брызгалин А.В. Учетная политика предприятия для целей налогообложения на 2022 год // Налоги и финансовое право. 2022. N 2. С. 9 - 115; Золотова О.А. К вопросу о понятии и видах зон с особыми условиями использования территорий // Экологическое право. 2020. N 3. С. 9 - 13; Налоги и финансовое право. 2020. N 8; Гандилов Т.М. Специальный инвестиционный контракт: особенности законодательного регулирования // Законы России: опыт, анализ, практика. 2019. N 12. С. 82 - 86).
Можно поставить еще один закономерный вопрос: если предпринимательская деятельность в действующей формулировке ст. 2 Закона о Калининградской ОЭЗ прямо не названа, а перечень видов деятельности, допустимых на указанной территории, как было отмечено выше, является открытым, нет ли здесь подразумеваемого скрытого противопоставления предпринимательской деятельности (как вида "иной", но точно не поименованной в ст. 2 деятельности) всем тем видам деятельности, которые там уже перечислены?
Безусловно, подобное противопоставление, если оно здесь действительно было сознательно или случайно допущено законодателем, в очередной раз вносит путаницу в научное толкование терминологического соотношения различных видов деятельности, сопряженных с теми или иными экономическими процессами, которые происходят в границах Российской Федерации в целом и на территории различных российских ОЭЗ в частности.
Подводя итог нашему исследованию, отметим, что при всей очевидной длительности становления и развития института правового регулирования создания и функционирования ОЭЗ в России наблюдаемый подход законодателя к их пониманию зачастую не имеет единообразного характера, в нем проявляются сохраняющиеся внутренние противоречия и порой даже недосказанность, что при актуальности использования особых зон в качестве перспективных локомотивов экономического роста в разных частях нашей страны, особенно в нынешних условиях ограничения доступа к традиционным инвестиционным потокам из признанных недружественными зарубежных государств, пока не позволяет говорить о полностью сформированном и универсальном организационно-правовом механизме обеспечения ведения экономической деятельности на территориях этих зон для всех заинтересованных в ней хозяйствующих субъектов.
Список литературы
1. Клим И.В. Роль особых экономических зон в инновационном развитии мировой и российской экономики: автореф. дис. ... канд. экон. наук. М., 2008.
2. Лисица В.Н. Особые экономические зоны в Российской Федерации. Новосибирск, 2010.
3. Самойлова В.В. Триумфальное возвращение особых экономических зон: развитие экономики или пустые надежды? // Финансовое право. 2021. N 12.
4. Арутюнов Д.Р. Проблемы административно-правового регулирования предпринимательской деятельности в особых экономических зонах // Современное право. 2006. N 9.
5. Гасумянова А.В. Правовой режим предпринимательства в особых экономических зонах Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2008.
6. Павлов П.В. Особые экономические зоны как механизм эффективного развития международной инвестиционной и инновационной деятельности // Мировая политика. 2013. N 1.
7. Предпринимательское право: современный взгляд: монография / отв. ред. С.А. Карелина, П.Г. Лахно, И.С. Шиткина. М., 2019.
8. Лаптев В.В. Предпринимательское право: понятие и субъекты. М., 1997.
9. Ручкина Г.Ф. Понятие и содержание экономической деятельности и ее соотношение с хозяйственной и предпринимательской деятельностью // Юрист. 2003. N 2.
10. Ершова И.В. Специальный правовой режим деятельности субъектов малого и среднего предпринимательства: доктринальные и законодательные подходы // Журнал предпринимательского и корпоративного права. 2016. N 2.
11. Мохов А.А. Правовые режимы осуществления предпринимательской деятельности // Сборник научно-практических статей II Международной научно-практической конференции "Актуальные проблемы предпринимательского и корпоративного права в России и за рубежом" / под общ. ред. С.Д. Могилевского, М.А. Егоровой. М., 2015.
12. Тарасенко О.А. Формирование доктрины и законодательства о правовых режимах банковской деятельности // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2021. N 1.
13. Батыров М.В. Административно-правовые основы функционирования особых экономических зон в Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
14. Брызгалин А.В. Учетная политика предприятия для целей налогообложения на 2022 год // Налоги и финансовое право. 2022. N 2.
15. Золотова О.А. К вопросу о понятии и видах зон с особыми условиями использования территорий // Экологическое право. 2020. N 3.
16. Гандилов Т.М. Специальный инвестиционный контракт: особенности законодательного регулирования // Законы России: опыт, анализ, практика. 2019. N 12.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Предпринимательское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.